Е.Ф. КРИНКОВ,

г. Стерлитамак

Проблемы возрождения казачества

Возрождение казачества в последнее время вызывает немало острых споров. Несмотря на осознание научным сообществом необходимости "выработать всеобъемлющее научное обоснование" сущности процесса казачьего возрождения,1 степень теоретической разработанности данных проблем пока невысока. Немало сомнений и вопросов вызывают цели и задачи возрождения казачества, его пути и формы. Ответы на них тесно связаны с пониманием того, что представляло и представляет собой в настоящее время казачество.

Проблемы происхождения и природы казачества, его роли в истории России находятся в центре внимания многих исследователей, но сохраняют свой дискуссионный характер. Невыяснена окончательно и этимология самого слова "казак".2 Среди множества концепций происхождения казаков ключевыми по-прежнему остаются различные вариации миграционной и автохтонной теорий, а также попытки их синтеза. Одни исследователи продолжают считать казачество особым этносом, другие подчеркивают его сугубо социальный характер. Большинство историков все же склонно отмечать двойственность природы казачества, наличие у него и этнических, и сословных черт, расходясь в анализе их соотношения. В русле данного подхода широкое распространение в современной отечественной историографии получила точка зрения на казачество как субэтнос русского народа. Другие авторы рассматривают казаков как этнографические, этносословные, этносоциальные группы, культурно-исторические общности и т. п. Использование данных понятий отражает ситуацию научного поиска в историографии, стремление опереться в историческом анализе на категории современной этнологии, не всегда, впрочем, подкрепленное фактами. Однако в целом при рассмотрении природы казачества нередко превалируют политические и идеологические пристрастия авторов, что заметно снижает результативность научных споров.

В качестве аргументов в пользу этнической самобытности казаков обычно приводятся особенности их происхождения, культуры, систем жизнеобеспечения. Впрочем, наличие или отсутствие любого из этих признаков не является безусловно определяющим для этнической характеристики. Главным системообразующим фактором этноса выступает этническое самосознание, выражающееся, в частности, в общем самоназвании. Ряд авторов констатирует осознание казаками собственного единства и отличий от других народов в начале ХХ века.3 По свидетельствам современников, уже в конце ХVII - начале ХVIII вв. донские казаки, наиболее близкие по своему происхождению к русскому населению, отделяли себя от "москалей". В то же время они признавали себя русскими "по закону и вере православной, а не по природе".4 Данные обстоятельства позволили В.А. Матвееву сделать вывод о том, что осознание казачеством собственной самобытности имело место лишь на этнокультурном и сословном уровнях, а на национальном уровне казаки отождествляли себя с русским народом и государством.5

Важными условиями формирования этноса является общность территории и языка. Спорность вопроса о происхождении казачества не позволяет однозначно решить проблему "казачьей родины". К тому же она воспринимается сквозь призму современной российской действительности и носит ярко выраженный политизированный характер. Источники подтверждают образование первых устойчивых казачьих общин на Дону, Тереке, Яике в середине ХУI в. В начале ХХ века в России существовало 11 казачьих войск, преимущественно на границах (в том числе, бывших) империи: Амурское, Астраханское, Донское, Забайкальское, Кубанское, Оренбургское, Семиреченское, Сибирское, Терское, Уральское, Уссурийское. Таким же статусом обладали Иркутский и Енисейский полки. Сторонники автохтонной теории, относящие образование казачества к более раннему периоду, рассматривают в качестве его "исторической родины" Северное Причерноморье, Приазовье, Северный Кавказ.6 Их противники считают, что у "казачества вообще не было определенного места расселения, которое могло бы классифицироваться как этническая территория, ибо оно селилось по окраинам этнической территории русских и украинцев".7

Происхождение казачьего языка, напротив, не вызывает сомнений. Считается, что казаки говорят на различных диалектах русского языка - донском, оренбургском, уральском и других. Специалисты отмечают двуязычие в некоторых казачьих войсках в ХIХ в и значительную долю заимствований в казачьей речи в предшествующие годы. Особая языковая ситуация сложилась на Кубани. Кубанское казачье войско образовалась в результате слияния Черноморского и Линейного войск. В результате язык и культура кубанского казачества формировались в значительной степени под воздействием двух традиций - украинской и русской. Архаические культурные пласты свидетельствуют, что их полного слияния так и не произошло. До сих пор речь в бывших черноморских Станицах (ейских, темрюкских) отличается от того, как говорят потомки линейцев. Своеобразным подтверждением того, что данные различия касались и культуры, и сознания может служить известный факт эпохи Гражданской войны. Если потомки линейцев в большинстве своем стремились остаться в составе единой и неделимой России, то среди потомков черноморцев широкое распространение получили идеи создания самостоятельного государства.

Оценки исторической роли казачества отличаются противоречивостью, что объясняется не только разницей подходов, но и его собственной эволюцией. От участия в народных волнениях к роли опоры государства, от вольных набегов к регулярной службе - казачество прошло сложный путь, выполняя различные социальные функции на каждом этапе своей истории. Процессы внутренней эволюции казачества, его трансформации в военно-служилое сословие все чаще попадают в поле зрения исследователей. Разрабатываются различные периодизации истории казачества.

Следует отметить, что этнические и сословные границы часто не совпадают. Основу казачества составляло восточнославянское население, прежде всего русские и украинцы. Но нередко в его состав входили и представители народов Кавказа, Средней Азии, Сибири, Дальнего Востока: башкиры, горцы, казахи, калмыки и другие. В ряде войск они образовывали отдельные этнические группы, сохранявшие свою самобытность, язык, верования, культуру. С другой стороны, в казаки записывались выходцы из других сословий - крестьяне, мещане, бывшие солдаты. В зависимости от политической конъюнктуры российское правительство оказывало покровительство или препятствовало данным процессам. Поэтому казачьи войска складывались по-разному и в различных условиях. Наряду с образовавшимися естественным путем донским или запорожским казачеством существовали войска, искусственно созданные правительством для охраны южных и восточных границ государства. Разумеется, различные группы казачества никогда не были полностью идентичны. Сходство всех казаков определялось общностью их происхождения, социального положения, бытового уклада. Региональные особенности складывались под воздействием конкретных исторических и географических факторов, периода формирования войска, климата, отношений с соседями и других обстоятельств. К сожалению, вопросы соотношения общего в казачьей культуре и ее региональных (войсковых) особенностей пока недостаточно изучены.

Актуальны для отечественной историографии и проблемы расказачивания, процессы утраты казачеством присущих ему специфических черт. Уже на рубеже ХIХ - ХХ в.в. начинается внутреннее расслоение среди казачества, разложение казачьей общины. В годы революционных потрясений не раз звучали требования, прежде всего со стороны беднейших слоев, освободить их от сословных обязанностей. С приходом к власти большевики возвели расказачивание в ранг государственной политики и не только потому, что в Гражданской войне значительная часть казаков сражалась против красных. Само существование казачества не вписывалось в глобальные планы социального переустройства. Поэтому репрессии сопровождались перекройкой границ и переделом земель. Целью являлось расчленение казачьих областей и уничтожение культурной целостности казачества.8 При этом большевистское руководство рассматривало казачество сугубо как сословие. В.И. Ленин прямо называл его рудиментом феодальной эпохи, обреченным на вымирание.9 Он не раз писал о казаках как наиболее надежных защитниках самодержавия, отличавшихся стойкими монархическими и патриархальными пережитками. Широкую известность получили слова М.И. Калинина о том, что казаки - это те же русские крестьяне, поскольку носят бороды.

В период нэпа политика по отношению к казачеству изменилась. Ряд исследователей полагает, что руководство страны взяло курс на вовлечение трудового казачества в советское строительство при сохранении общей линии на ликвидацию его сословных черт (И.Я. Куценко, П.Г. Чернопицкий). Другие авторы охарактеризовали данный курс как "скрытое расказачивание". По их мнению, соответствующее воздействие на особенности казачьего самосознания, быта и культуры являлось "целенаправленной деятельностью с целью ликвидации всех присущих казачеству специфических этнических признаков".10 А.В. Баранов показал, что и казачество в большинстве своем восприняло нэп как "новую хитрость коммунистов", не признав советскую власть легитимной.11 Неслучайно, что ограничения на воинскую службу для казаков были официально отменены лишь в 1936 г. К тому времени само казачество в значительной степени трансформировалось, с одной стороны, под влиянием массовых репрессий, коллективизации и раскулачивания, с другой - в результате появления молодого поколения, выросшего при советской власти и лояльного по отношению к ней.

Своеобразной вехой в развитии взаимоотношений советского государства и казачества стала вторая мировая война. Стремясь использовать для победы над врагом все силы и средства, советское руководство формально признало за казачеством право именоваться народом. Это подтверждает участие казаков Дона, Кубани, Терека и Сунжи в антифашистском митинге народов Северного Кавказа, состоявшемся в Орджоникидзе 13 августа 1942 г.

Создавая национальные соединения в составе Красной Армии правительство пошло на организацию специальных казачьих частей. Кубанские казаки служили в составе 72 кавалерийской дивизии, отдельной пластунской казачьей бригады, 17 казачьего кавалерийского корпуса (позже - 4 гвардейского Кубанского кавалерийского корпуса). Последнее соединение в наибольшей степени отвечало казачьим традициям, так как формировалось на добровольной основе за счет собственных средств края, включало немало лиц непризывного возраста (каждый район выставлял одну сотню). Но казачье происхождение не являлось обязательным признаком, главным критерием отбора в корпус стала политическая благонадежность. Кандидатуры казаков, служивших в белой армии или имевших родство с репрессированными "врагами народа", отклонялись.12

Свои меры по возрождению казачества предложили руководители Германии. Органы местной власти в оккупированных казачьих районах получили наименование управ, а их руководители - атаманов. В составе вермахта были сформированы казачьи части и целые соединения. Впрочем, в большинстве своем они состояли из военнопленных, назвавшихся казаками, чтобы выжить. Широкий размах получила пропаганда сотрудничества казачества, "никогда не признававшего власть большевиков", с немецкими войсками. Свою помощь в этом оказывала часть казачьей эмиграции, подчеркивавшая, что казаки - не русские, а самостоятельный народ: "Москва всегда была врагом казаков, давила их и эксплуатировала. Теперь настал час, когда мы, казаки, можем создать свою независимую от Москвы жизнь".13 10 ноября 1943 г, когда немецкие войска уже отступали с Северного Кавказа, специальный приказ, подписанный В. Кейтелем и А. Розенбергом, закрепил за казаками все прежние "права и преимущества служебные", включая неприкосновенность земельных угодий, а также их самобытность. Таким образом, несмотря на декларирование этнического возрождения, на практике в годы войны была сделана попытка восстановить сословные черты казачества, рассматривавшегося прежде всего как военная и политическая сила.

После второй мировой войны процесс растворения казачества в массе крестьянства завершается. Произведения литературы и искусства прославляли "советских казаков", а развитие традиционной казачьей культуры "допускалось в форме фольклорных ансамблей и музейных экспедиций".14 Именно в эти годы окончательно происходит утрата культурной самобытности казачеством, в гораздо большей степени, нежели физические репрессии, способствовавшая потере его внутреннего единства как определенной социальной общности.

О возрождении казачества заговорили вновь в конце 1980 гг. Но цели возрождения до сих пор представляются недостаточно обоснованными в литературе. Большинство авторов просто не сомневается в его целесообразности. Многие считают, что "возрождение казачества необходимо, ибо это будет восстановлением справедливости в отношении к нему, незаслуженно попранной в предшествующие десятилетия, и восстановлением уважительного отношения к прошлому Отечества".15 Подобный подход в русле политического идеализма не всегда может рассчитывать на успех. К сожалению, социально-экономические и политические реалии далеки от воплощения принципов всеобщей справедливости.

Значительная часть исследователей связывает возрождение казачества с судьбой России. В.П. Трут пишет, что оно должно стать "составной частью глобального процесса национально-государственного, политического, экономического и духовного возрождения России. Без России казачеству не быть. Но и без казачества Россия утратит часть своего прошлого, настоящего и будущего".16 Ряд авторов рассматривает казачество как своеобразный гарант политической стабильности России, особенно на Северном Кавказе. При этом считается, что "воспитание имперского мышления у возрождающегося казачества могло бы стать важным фактором внутренней устойчивости России, сохранения ее способностей к сопротивлению и выживанию".17

Однако такое обоснование целесообразности возрождения казачества внешними по отношению к нему факторами вызывает определенные вопросы. Нынешняя ситуация в стране и в регионе кардинально отличается от условий начала столетия. Изменилось и само казачество. Поэтому любые попытки вернуть казачеству ту роль, которую оно играло на рубеже ХIХ - ХХ в.в. не только бесперспективны, но и опасны. Один из самых авторитетных историков казачества А.И. Козлов убедительно показал, что возложение на современных казаков давно утраченных функций ничего хорошего ни им, ни государству не принесет. Воссоздание казачьих вооруженных формирований, пересмотр границ для преимущественного наделения казаков землей за службу и другие подобные меры, предлагаемые некоторыми авторами, лишь усилят социально-политическую нестабильность.18

Выработка четкости в представлениях о целях возрождения казачества переплетается с поиском его оптимальных форм. Единой программы возрождения, тем более, удовлетворяющей всех, просто не существует. Ряд авторов настойчиво пропагандирует идеи возрождения казачества как военного сословия со всеми присущими ему атрибутами. Данный подход нашел отражение в правительственных документах по этому вопросу. Так, в "Основных положениях концепции государственной политики по отношению к казачеству" говорится о восстановлении традиционных казачьих образований, общинного землевладения, воинской службе казаков. В этом ключе развивается и деятельность некоторых руководителей казачьего движения. Все это подтверждает, что "вокруг возрождающегося казачества идет большая и сложная игра".19Тем более, что и само казачье движение раздирают внутренние противоречия. Существует серьезная опасность очередного использования идеи казачьего возрождения казачества в интересах тех или иных политических сил.

Более взвешенный подход предлагают сторонники этнокультурного возрождения казачества. Действительно, возрождение казачества имеет смысл только в связи с необходимостью самоидентификации членов определенной социальной общности. В условиях нарастающей социально-политической напряженности потребность соотнесения себя с той или иной группой, особенно этнической, возрастает, так как в общественном сознании срабатывает механизм национальной самозащиты. Однако ситуация может измениться. В любом случае навязываемые "сверху" мероприятия лишь оттолкнут потенциальных сторонников возрождения казачества. В данной связи вызывает интерес предложенная А.И. Козловым и далеко не бесспорная программа территориально-культурной автономии для казачьих районов. В качестве ее главных составляющих автор выделяет три блока: землевладение и землепользование, культуру и власть. Однако ее реализация означает не возврат к прежним формам, а их развитие на основе существующих традиций. Важным условием также признается соблюдение прав неказачьего населения во всех сферах.20 Особая сложность в реализации данной программы заключается в неразработанности вопросов казачьей культуры, психологии, ментальности. Недостаточно исследован облик современного казачества, его идеалы и представления.

Таким образом, возрождение казачества связано с серьезными проблемами, требующими не только взвешенного подхода, но и объединения усилий многих специалистов.

Примечания:

1. Трут В.П. Возрождение казачества: сущность, пути, перспективы // Проблемы казачьего возрождения. Ростов-на-Дону, 1996. Часть 1. С.80. 
2. Большинство авторов придерживается версии о тюркском происхождении слова "казак", переводя его как "вольный, независимый человек". 
3. Трут В.П. Кто же они - казаки? Ростов-на-Дону, 1995. С.15. 
4. Гордеев А.А. История казаков. М., 1992. Часть 1. С.5. 
5. Матвеев В.А. С чего начинать возрождение? // Проблемы казачьего возрождения. Часть 1. С.33. 
6. Казачий словарь-справочник. М., 1992. Т.2. С.31. 
7. Унарокова М.Ю. Адыги и казаки: Северо-Западный Кавказ как этногеополитическое пространство // Неделя науки МГТИ. Майкоп, 1997. Выпуск 2. С.37. 
8. Баранов А.В. Социальное и политическое развитие Северного Кавказа в условиях новой экономической политики ( 1921-1929 гг. ). Спб., 1996. С.107. 
9. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.6. С.311. 
10. Трут В.П. Кто же они - казаки? С.18. 
11. Баранов А.В. Указ. соч. С.118. 
12. Центр документации новейшей истории Краснодарского края. Ф.1774-А. Оп.2. Д.290. Лл.359-360. 
13. Казачий словарь-справочник. Т.2. С.86. 
14. Кислицын С.А. Государство и казачество: сотрудничество и конфронтация // Проблемы казачьего возрождения. Часть 1. С.18. 
15. Матвеев В.А. Российское казачество в государственно-политических процессах Евразии // Кубанское казачество: три века исторического пути. Краснодар, 1996. С.162. 
16. Трут В.П. Возрождение казачества: сущность, пути, перспективы. С.86. 
17. Матвеев О.В. Последствия Кавказской войны для кубанского казачества. Этнополитический и социокультурный аспекты // Проблемы казачьего возрождения. Часть 2. С.29. 
18. Козлов А.И. О путях возрождения казачества // Проблемы казачьего возрождения. Часть 1. С.11-12. 
19. Там же. С.4. 
20. Козлов А.И. Возрождение казачества. Ростов-на-Дону, 1995. С.144-187